Владимир Маркелов,
выпускник воскресной школы храма во имя святого равноапостольного князя Владимира, г. Пермь
Был холодный 42… Уже и не помню, как очнулся. Лишь сильная боль сковывала все мои движения. Да то ли ещё будет? Как теперь выбраться отсюда? А как артиллерия громыхала? Да, наши снаряды били немца больно, ох как больно…
Совсем рядом был лес — место укромное — там было безопасно, а вот в чистом поле…
-Еще ребенком себя помню, как бегал по этому самому раздолью. А теперь-то что? — Александр попытался поднять голову — теперь немцы всё отобрали. Родина моя, земля моя, а следы немецкие.
Вокруг было широкое поле, запорошенное снегом. Кругом — окопы, воронки, тела … Здесь прошел бой. Фронт находился уже далеко от этого места, но рядовой Ников очнулся только сейчас. Его не ранило, но сильной ударной волной снаряда он был отброшен, пролетел в воздухе и упал на землю. Еще не понимая кто победил, Александр осторожно приподнялся, посмотрел во все стороны — везде тела, танки, пулеметы- все разворочено, безжизненно, кучно.
-Кто же выиграл? Ни конца ни края! И наши и ненаши!
Он пытался выяснить, куда двинулся фронт, куда все девались. Целый час, тщетно пытаясь что-либо высмотреть, Александр поднялся и, как завороженный, пошел к озеру, которое было недалеко. Быстро летели синицы, постоянно щебеча, как будто желая что-то сказать солдату. Вспомнился бой, который всплывал в памяти по крупицам: сначала тревога, бомбежка, перестрелка, а потом крики “УРА” и бесстрашное “ВПЕРЕД” — и, как назло, злополучный снаряд…
Деревья то одиноко стояли, то сливались в небольшой лесок, а то и совсем не было видно ни конца ни края. Свежий морозный воздух, лёгкий ветерок придавали силы, нисколько не мешая идти. Наконец-то Александр вышел к озеру: перед ним открылся чудный вид на голубые льды с белеющими мощными трещинами и был слышен хруст, будто там резали свежую-пресвежую буханку хлеба.
— И кто же выиграл? Чья же теперь земля?
Вдруг силы покинули солдата, он сладко плюхнулся в снег, скатился на лёд. Что-то внутри всколыхнулось, он услышал бои, выстрелы, но это было далеко. Тогда Александр понял, что наши выиграли это сражение. И почему земля казалась ему чужой раньше? Да разве была она чужой? Вся природа: красота её, мир животный, сосны, ели — всё было родным. Пусть придет сюда чужой человек, но он чужим и останется, это не рамки людские, это природа — сама истина. Будто сам Александр Невский, по тому самому озеру гнал прочь этих немцев, покушавшихся на родные земли. Незримо ощущалось присутствие защиты, силы духа, которые вели бойцов вперёд.
— Кто к нам с винтовкой придет, тот от неё и отхватит. Как верно прадеды то говорили!
Александр отправился в деревню, которая была поблизости. Знакомая изба, да в ней и мать родная!
— Чё грустишь, мамаш, извели мы нечисть! — вдруг, неожиданно, прогремел голос долгожданного сына.
— Саша…
Слезы так и покатились с нежных маминых щек.
— Теперь-то ты домой вернулся, кончилось…
— Нет, мать, родину отвоюем, но и мир от фашизма спасти надо.
Так он дошёл до Берлина.
…
— Много лет с тех пор прошло, — рассказывал дед Саша своим внукам эту историю. Но все я думаю, как спастись мне удалось, как через столько дней очнулся живехонький?
И может поймет он, а может нет, что когда его крестили, то нарекли его по уму да по сердцу.
