В 1951 году демобилизованный из армии старший сержант Борис Бартов был рукоположен в сан священника. И вот уже 60 лет в Кунгуре несёт в мир православие. В эти юбилейные дни с протоиереем Борисом Бартовым встречался корреспондент «Искры» Вячеслав Бураков.
Он мог бы быть музыкантом и прославить свой род виртуозной игрой на скрипке. Мог стать штурманом дальней авиации и с честью носить офицерские погоны. Но у Создателя были иные виды на простого деревенского мальчишку, наречённого при крещении в честь святого князя Бориса.
Зоренька
17 августа 1925 года в семье Степана и Марии Бартовых родился мальчик. Первый глоток воздуха, ворвавшийся в лёгкие новорожденного вместе с первым криком, был наполнен запахом разнотравья.
Двадцатилетняя женщина, ходившая на сносях, работала в тот день в поле. Почувствовав приближение родов, поспешила домой. Силы оставили Марию уже во дворе. Она едва успела доползти до конюшни. И на полу в ворохе свежего сена разрешилась от бремени.
Прабабушка, которую из-за болезни не подпускали к малышу, постоянно просила дать ей понянчится с правнуком. Она часто плакала: «Ну, дайте мне Зореньку подержать на руках». Почему она называла Борю Зоренькой, никто из родных не мог понять. Но звучало красиво.
Первенец так и остался единственным ребенком в семье. Сестрёнка, родившаяся через год, прожила всего несколько месяцев. Во время третьей беременности Мария надсадилась, и мальчик родился мёртвым. Может быть, поэтому в жизни Бориса Бартова было столько событий, что их хватило бы на три жизни.
Последнее фото
В селе Кинделино Кунгурского района до сих пор стоит бревенчатый дом, в котором в 20-х годах прошлого века жила семья Бартовых.
— У меня хранится свидетельство, в котором удостоверяется, что мой отец, крестьянский сын Степан Дмитриевич Бартов, православного вероисповедования, обучался в Кинделинском народном училище, — рассказывает Борис Степанович. — Закон божий – 5. Чтение – 4. Арифметика – 5. Письмо – 4. Позже он окончил курсы счётных работников. И всю жизнь проработал по специальности. Сначала счетоводом, потом бухгалтером.
В 1929 году Бартовы переезжают в Новосёлы. В селе было озеро. Чтобы сын не болтался без дела, отец сделал Боре небольшую удочку. Только жало у крючка срезал. Боялся, что малыш поранится. Потом у мальчика появилось маленькое ружьё, стреляющее гайками.
— Прицелюсь в ворону, — вспоминает Борис Степанович, — выстрелю. А она сидит на ветке, как сидела. И всё равно, ребята ходили за мной гурьбой. Пострелять в очередь выстраивались.
В 1929 маленький Боря тяжело заболел. Его буквально подкосило, тяжелейшее воспаление лёгких. Надежды на выздоровление не было. И отец решил на память сделать фото сына. Утром вынес его на солнышко. Щёлкнул затвор… Через несколько дней сын вдруг пошёл на поправку.
Всё выше и выше, и выше
В Кунгур Бартовы перебрались в 1930 году. Жили на съёмных квартирах. В семь лет Борис пошёл в школу. И в этот же год на отца, работавшего бухгалтером-ревизором в Райпотребсоюзе, в органы поступил донос, будто он из кулаков.
— Наступили чёрные дни, вспоминает Борис Степанович. — Отца уволили. Мы готовились к худшему. Но Бог миловал. Его не только восстановили в должности, но и заплатили за те месяцы, что не работал.
Потом был переезд в Суксун, где юный пионер Боря Бартов окончил 3 и 4 класс. Где увлёкся, как и вся ребятня того времени, авиацией.
— Мы строили модели самолётов, планеры. Помню, у меня был самолёт с огромными крыльями. Потом я собрал истребитель, — рассказывает отец Борис. – Много было моделей. И все они летали. А мы, пацаны, все мечтали стать лётчиками.
И мало, кто из ребят знал, что заядлый авиамоделист влюблён в музыку. Что у него есть скрипка. Узнали, когда единственный на всю школу скрипач выступил на радио и съездил в Свердловск на олимпиаду.
Играл юный музыкант и в школьном оркестре. Не на скрипке. На балалайке. И до сих пор корит себя за то, что его балалайка звучала под сводами каменного собора, превращённого суксунскими властями в клуб.
Время было интересное. И страшное. Перековывалась целая страна. Перековывались люди, души, вера.
— Я был пионером, но комсомольцем не стал. Господь не допустил. О вере и церкви тогда почти ничего не знал, — признаётся отец Борис. – Мама была верующая. А папа потерял веру в Бога. Поэтому единственная икона хранилась в сундуке.
Встреча с храмом
И снова Кунгур. После окончания семилетки Борис решил поступать в музыкальное училище. Приехал в Пермь. Посмотрел на местную богему — расфуфыренных, накрашенных преподавательниц в брюках – и уехал обратно. Документы сдал в машиностроительный техникум. Шёл 1940 год.
В это же время вернулся из лагеря дедушка Андрей Водопьянов
— Он был регентом. Был раскулачен. Отсидел шесть лет. Дед меня и приобщил к православию, — признаётся Борис Бартов. — Стал приносить религиозную литературу. Читал я её ночами. Мама видела мой интерес к вере и как-то говорит: «Может, в церковь сходишь, сынок». А в городе к тому времени все храмы были закрыты. Ближайшая церковь была в Шубино. Я встал рано утром. Шести не было. Взял рейсшину, ватман. А тут отец. Спрашивает, куда это я в такую рань. Пришлось соврать, что надо чертежи делать срочно. Вышел из дома. Спрятал принадлежности на сеновале и пошёл в Шубино. Вхожу в храм, а там хор поёт: «Во царствии твоём помяни нас, Господи…». С той поры моё сердце и душа навсегда принадлежат Церкви. Через год началась война.
На войне, как на войне
Бориса Бартова призвали в армию в 17 лет. На исходе декабря 1942 года. С третьего курса техникума. На прощание мать благословила сына иконой. Достала её из сундука. Изменил своим принципам и давно потерявший веру в Бога отец.
— Он взял икону в руки и со слезами на глазах благословил меня, — с грустью вспоминает Борис Бартов. — Проводил до вокзала. И загадал, если я не споткнусь по дороге, то обязательно вернусь. Не погибну. За всю долгую дорогу до станции я ни разу не споткнулся.
Вспоминать о войне Борис Степанович не любит. Полтора года в авиационно-техническом училище. Муштра, холод, голод, выматывающие занятия спортом. Да ещё работы по лесозаготовке.
— Вернулись мы как-то из леса, отдыхаем после работы. Подходит хозяйка, у которой я жил. Предлагает почитать книжечку. Мол, ты, я вижу, в Бога веруешь. И даёт мне Евангелие на славянском языке, совершенно мне незнакомом. Но стал читать и всё понял, — рассказывает отец Борис. – Каждое слово меня поражало, проникало в сознание. Это было первое моё знакомство с Евангелием.
16 мая 1944 года курсанту Борису Бартов присвоили звание сержанта и отправили на фронт. В ведомости выпускной аттестации написали: «Партии Ленина-Сталина и социалистической Родине предан. Верит в религиозные предрассудки. Носит крест. Молится перед сном. Несмотря на ряд воспитательных мер, принятых командованием, партийной и комсомольской организацией, остаётся при своих убеждениях».
Черниговский аэродром дальней авиации находился в 100 км от линии фронта. Началась боевая служба молодого сержанта с того, что ночью над аэродромом зависли два немецких самолёта. Готовясь к прилёту ударной группы, они забросали объект САБами – светящимися бомбами. Было так светло, хоть газету читай.
— Я стоял и молился, читал 90-й псалом. Понимал, что для нас это будет верная гибель. Но ударная авиагруппа почему-то не появилась. Если бы немцы прилетели, уверен отец Борис, — от полка ничего не осталось.
Таких испытаний на долю сержанта Бартова выпало немало. И каждый раз он вспоминал о Боге. Молился. И спустя годы, отец Борис признаётся, что выжил, благодаря молитвам. И 90-му псалму.
В сорок пятом полк расформировали. Но ещё долгих пять лет авиамеханик Бартов служил в армии. На родину вернулся только в 1950 году.
Дом детьми светел
Перед отъездом в Кунгур Борис Бартов расписался со своей невестой Марией Пиница. Познакомился с будущей женой в украинском селе Дубровное. Хотел жить на Украине. Там отношение к церкви было терпимее, чем в СССР. Но оставить одну овдовевшую маму не смог.
Через четыре месяца после приезда, 24 декабря 1950 года Борис Бартов был рукоположен архиепископом Молотовским и Соликамским Иоанном в сан диакона и назначен на службу во Всехсвятский храм Нытвы. А 27 сентября 1951 года рукоположен в сан пресвитера и назначен настоятелем церкви в Шубино. Через два года переведён в Кунгур во Всехсвятский храм.
Крещение, венчание, отпевание… Тысячи и тысячи кунгуряков прошли за эти годы через сердце и душу отца Бориса.
Но, как говорится, служба службой, а продолжение рода тоже дело богоугодное. Один за другим в семье Бартовых рождаются дети. Три сына и дочка. И все унаследовали от родителей любовь к всевышнему и верность православию.
— Старший Геннадий окончил духовную семинарию, академию. Служит настоятелем Измайловского Собора в Петербурге, — рассказывает отец Борис. — Василий всеми силами помогал восстанавливать Преображенский храм, где и работает сейчас управляющим. Не остался в стороне от богоугодного дела и сын Михаил. Дочь Елена вышла замуж за священника. В общем, мне грех жаловаться на жизнь. Все здоровы, и, слава Богу. Все любят церковь. У меня 18 внуков. Андрей и Александр получили богословское образование, совершенствовали знания за границей.
Все мы грешны
В 1996 году протоиерею Борису Бартову присвоено звание почётного гражданина города Кунгура.
— История эта непростая, — признаётся Отец Борис. – Была одна женщина. Ходила на все мои службы, а потом доносила обо всём, что я говорил прихожанам. Когда почувствовала себя плохо, решила, наверное, искупить свой грех и стала собирать подписи среди кунгуряков за выдвижение меня на это почётное звание. Собрала. Дума поддержала. Говорю это для примера того, что в каждом человеке есть доброе начало. И каждый из нас в чём-то грешен. Я тоже.
В чём он грешен, отец Борис, не сказал. Не на исповеди. Может, в том, что с детства обожал технику. И сохранил увлечение разного рода механизмами до седых волос. Кунгуряки должны помнить, как по булыжной улице, ведущей к Всехсвятскому храму, мчался на мотороллере молодой батюшка. Ряса и длинные волосы лихо развевались на ветру.
— Было дело, — смеётся 86-летний водитель «Оки». – Я и сейчас люблю прокатиться на автомобиле. Своим руками собрал две машины, непонятно какой марки. Ездил на них не один год. Из обычного оцинкованного корыта вырезал детали для кузова.
Эта технарская черта присуща многим Бартовым. Дед Бориса Степановича смастерил фотоаппарат. А сын Василий изобрёл аппарат для лечения позвоночника. Применял технические новинки и при ремонте Преображенского храма. И кто знает, может быть, кто-то из внуков или правнуков отца Бориса прославит Кунгур не только служением Богу.
