Среди новомучеников Пермской епархии особое место занимает святитель Феофан (Ильменский) — епископ Соликамский, викарий Пермской епархии, замечательный архипастырь, которого по праву можно назвать правой рукой и ближайшим сподвижником священномученика Андроника (Никольского) архиепископа Пермского и Кунгурского.
Епископ Феофан (Сергей Петрович Ильменский) родился 26 сентября 1867 года в Саратовской губернии в семье бедного сельского диакона.
Священномученик Феофан (в миру Сергей Петрович Ильменский) родился в семье церковного чтеца Петра и жены его Акилины в захолустном селе Содом, на 115 верст отстоящем от Саратова. Отец его рано умер, и мальчик остался на попечении мамы и дяди — рано овдовевшего сельского священника Димитрия Алексеевского, благодарную память о котором хранил всю жизнь. Вдохновленный верой матери и примером дяди, Сергей Ильменский поступает в Саратовскую духовную семинарию.
|
«С раннего детства рос сиротой на попечении матери, глубоко религиозной, кроткой и смиренной женщины, много рассказывавшей мне о жизни преподобного Сергия, имя которого я носил, и на попечении заменившего мне отца дяди-воспитателя, кроткого и смиренного сельского пастыря, 50 лет прослужившего в одном и том же глухом, захолустном селе. С ним то я и научился делить с народом и радость и горе, встречать церковные праздники Рождества Христова и Св. Пасхи. Целые поколения прошли пред ним в крестинах, свадьбах, похоронах!!! Но и любит же народ его! Не только прихожане, но и окрестные села. Овдовев очень рано и оставшись с сыном, да с нами сиротами, он как-то замкнулся в себя, затих, оробел, да таким и остался на всю жизнь. Мужички очень любили своего «папашу» отца духовника. А как стяжалась эта любовь? Он просто был евангельски добр и кроток, никогда никого не притеснял, просившему не отказывал и делал все это так же естественно, как светит солнце и благоухает цветок! Этот пастырь добрый — Протоиерей Дмитрий Тимофеевич Алексеевский». |
В 1888 Сергий заканчивает Саратовскую Духовную Семинарию,
а через четыре года поступает в Казанскую Духовную Академию, которую оканчивает в 1892 году со степенью кандидата богословия.
|
«В семинарии желание мое идти в священники не только не прошло, наоборот, под влиянием одной чудной книги — «Письма о должностях священного сана», с которой я не расстаюсь и сейчас, созрело в непременную решимость быть священником, и притом в селе». |
После окончания академии Сергей Петрович начинает преподавать в саратовских учебных заведениях.
По возвращении в Саратов его назначают преподавателем Саратовского епархиального женского училища, а в 1894 году — вторым законоучителем Саратовского Александро-Мариинского мужского реального училища. К этому времени Сергей Ильменский женат и у них с женой растет дочь Мария.
В 1894 году Сергея Петровича Ильменского рукополагают во диакона, затем в том же году — во иерея.
Весной того же года в саратовской церковной газете выходит его критическая статья «Современный социализм перед судом слова Божия».
|
«В умалении вечных ценностей, в подмене их земными, материальными и заключается первая и основная ложь социализма. Никакими материальными благами, никаким физическим довольством невозможно восполнить пустоту, образующуюся изъятием души из жизни человечества, отрицанием Бога, бессмертия души человеческой и будущей, вечной, загробной жизни». |
Талантливый пастырь публикует много статей и постоянно проповедует в Саратовском кафедральном соборе и других храмах города.Особое место в проповедях и статьях отца Сергия занимает тема упадка духовной жизни простого народа, судьба развращенной марксистскими идеями интеллигенции, пренебрежение делом церковного благолепия со стороны имущих классов.
В 1909 году отец Сергий — законоучитель Саратовского Мариинского института благородных девиц.
В 1911 году он возведен в сан протоиерея.
В это же время становится редактором «Саратовского Духовного Вестника».
Первое редакторское слово отца Сергия в епархиальном журнале посвящено рассказу о паломничестве в день памяти мученической кончины Пророка, Предтечи и Крестителя Господня в совсем малом селе Увеке . В селе 18 дворов, а на праздник в храме — громадное стечение народа.
|
«Имел благодатное утешение духовного общения с простым народом, непрерывной волною притекавшим за эти дни в пустынку около нашего шумного города, к храму Божию, расположенному среди гор и долин, в сельце Увеке. В этом храме день и ночь теплится лампада пред чтимою с незапамятных времен святою иконою усекновения главы Иоанна Крестителя…
Как приятно бывает слиться с верующей православной русской народной душой. Замечательно, сам народ умеет понять себя на этом празднике и напитать душу свою духовною пищею»… «теперь, к сожалению, и в простом народе утрачиваются перлы нашей древней народной религиозной поэзии, и на смену духовным стихам идут из города гармоника и фабричная песня. Надо бороться с этим наплывом в народную душу пошлых элементов и сберегать в ней лучшее достояние в области творчества народного духа, между прочим, и духовные стихи, канты, составляющие драгоценное наследие древнего святорусского православия». |
Пастырское обращение отца Сергия всегда было прямым. Вот слова, сказанные при архиерейском служении на молебне у стен кафедрального собора:
|
«Современная интеллигенция удалилась от церкви, да и детей своих уводит от нее, — посмотрите сколько у нас учебных заведений, не имеющих при себе храмов Божиих . Вера ослабела, нравственность упала. Посмотрите на этот храм — главный в нашей епархии! Я хочу обратить внимание ваше не на одно только внешнее убожество и бедность украшений его , а на то пренебрежение, которым окружен он». |
И далее на убийство в Киеве П. А. Столыпина:
|
«От великой революции во Франции до недавней революции в Португалии замечаем мы одно и то же: страшную ненависть к христианской религии . Да сохранит-же Господь Бог твердую монархическую руку Помазанника Божия, задерживующую действие тайны беззакония в Богохранимой Державе нашей. Такая молитва особенно благоприятна в наши дни… Опять Иродиада беснуется, опять революционная, жидо-масонская гидра требует главы слуг Государевых!». |
За это время многое изменилось в жизни будущего Архипастыря, много скорбей перенесла его душа. В 1911 г. отец Сергий овдовел.
Для человека, имевшего желание безраздельно служить Церкви, раннее вдовство, казалось, указывало на путь монашеский, однако на его попечении оставались дочь и престарелая мать, и он избрал монашество в миру. Понять, насколько христианин соотносит собственное поведение с евангельским законом, легче всего в условиях, когда приходится выбирать.
|
«Раннее вдовство, по-видимому, указывало мне путь к монашеству, но было нечто задерживающее, привязывающее меня к миру – на моем попечении оставались престарелая мать и дитя – дочь! И вот я остался в миру. Очевидно, надо было глубже изучить окружавшую меня жизнь, прислушаться к движению собственной души, и долго, долго работать над ней в области нравственного воспитания. Светлые порывы души, под влиянием небесных благодатных впечатлений священства, хорошие минуты духовных переживаний в общении с юношеством, особенно в храмах Божиих за богослужением и беседами… сменялись минутами уныния, забвения, нерадения, малодушия, какой-то безотчетной тоски… Но бодрствующая Десница Божия всегда вовремя приходила на помощь, посылала вовремя средства, исцелявшие душу мою от лютых недугов – физические и нравственные потрясения, за которыми всегда слышались: „Маловере, почто усомнился еси (Мф. 14, 32). Теперь я познал сладость изречения: „Сын мой! Не пренебрегай наказанием Божиим. Его же любит Господь, наказует. Биет, его же приемлет…“» (Евр. 12. 6). |
В 1913 году, когда мать была похоронена, а дочь получила достойное воспитание, протоиерей Сергий направляется в Валаамский монастырь.
|
«Но вот я свободен! Мать похоронена, дочь воспитана! Чудный дивный Валаам привлек мое внимание, и в святой обители его думал найти себе убежище и покой от бурных волн житейского моря. Здесь мечтал я напитать многомятежную душу мою благодатными впечатлениями иночества в ежедневном общении с храмом Божиим и со словом Божиим и с другими душеспасительными книгами в безмолвной келье, чтобы здесь, в святой обители во имя Преображения Господня, по молитвам и предстательству Сергия и Германа, валаамских чудотворцев, приготовить себя к Небесному Фавору». |
14 августа 1914 года, в предпразднество Успения Божией Матери, в Спасо-Преображенском соборе Валаамского монастыря игуменом Маврикием рукоположен во иеромонаха с именем Феофан.
14 сентября 1914 года в Рождественском соборе 8-го Финляндского стрелкового полка епископом Сердобольским Серафимом (Лукьяновым) рукоположен во архимандрита.
Жить на Валааме архимандриту Феофану пришлось совсем недолго. Осенью того же 1914 году он возвращается в Саратов и становится смотрителем в Саратовском Духовном Училище.
Прощаясь с Валаамом, отец Феофан писал с грустью: «…Недолго, очень недолго пришлось мне пожить здесь в общении со святой обителью, со старцами ее и любвеобильным игуменом отцом Маврикием, от руки которого Господь сподобил меня принять пострижение. Господь призвал меня к служению воспитания духовного юношества».
Вернувшись с Валаама в родную епархию, отец Феофан вновь устремляется к педагогической деятельности, он открывает в уезде миссионерские курсы для мирян.
В 1916 году архимандрита Феофана переводят в Пермь, где он становится ректором Пермской Духовной Семинарии.
|
За год до революции епископ Пермский Андроник обратился в Святейший Синод с вопросом о целесообразности открытия в Пермской епархии викариатства с центром в Соликамске. Огромная епархия (в 360 тыс. квадратных верст), на территории которой жило немало инородцев и раскольников, где еще оставались «очаги» языческих культов, нуждалась в постоянном архипастырском руководстве. Осуществлять его одному епископу было довольно сложно, поскольку кафедра находилась не в центре, а в западной части епархии. В Синоде в то время оживленно обсуждали проект приходской реформы, много было разговоров о необходимости установления более близкого общения священников и паствы, и предложение епископа Андроника в целом соответствовало новому направлению.
В качестве кандидата на место викарного епископа Владыка Андроник предлагал ректора Пермской Духовной Семинарии архимандрита Пимена (Беликова), которого высоко ценил. Выпускник Киевской Духовной Академии, архимандрит Пимен обладал необходимыми знаниями и был уже достаточно осведомлен об особенностях служения в Пермском крае. Однако решение Синода и государя оказалось неожиданным. Епископом на Соликамскую кафедру был назначен совсем другой кандидат, а на его место в Духовную миссию в Урмии был направлен архимандрит Пимен. Для Перми потеря ректора семинарии, совмещавшего преподавание с миссионерским служением, была весьма ощутимой. Вызывало сомнение и то, сможет ли справиться избранник Синода со своими обязанностями на Урале: на прежнем месте, в Персии, он занимал позицию достаточно жесткую и даже бескомпромиссную по отношению к инославным, а условия Пермской епархии требовали немалой осторожности. Епископ Андроник был серьезно обеспокоен сложившимся положением – ему был необходим помощник, способный справиться с объемом работы «отнятого» у него архимандрита Пимена. И, вот, в августе 1916-го года Владыка отправился в Новогород с тем, чтобы помолиться у древних святынь и одновременно попросить совета и содействия у архиепископа Арсения (Стадницкого), одного из самых авторитетных иерархов Русской Православной Церкви. Поездка оказалась удачной. Вскоре на место ректора Пермской Духовной Семинарии был назначен смотритель Балашовского духовного училища Саратовской епархии архимандрит Феофан (Ильменский). Рекомендовать его могли и сам Владыка Арсений, и знавший его архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский). И так, «по стечению обстоятельств» Владыка Андроник приобрел сподвижника, внутренне, духовно в полной мере подготовленного к тому, что ожидало их обоих в будущем. |
Приехав в Пермь, архимандрит Феофан обратился к своим новым подопечным со словами: «Я – ничто, все благое во мне соделывает благодать Божия. Готов потрудиться при содействии и помощи сей благодати и среди вас. Будем назидать друг друга, дабы соделаться нам живыми камнями в здании Церкви Господа Иисуса Христа…».
Архимандрит Феофан на деле исполнял сказанное. Двери его квартиры всегда были открыты для студентов семинарии – там собирался проповеднический кружок, проходили субботние чтения и беседы, учащиеся в семейной обстановке познавали азы миссионерского дела. Но самое главное – отец ректор зажигал в сердцах учащихся любовь к пастырскому делу, раскрывал высоту священнического служения. На посту ректора его главным новшеством было настойчивое внесение им в жизнь воспитанников идеи пастырства, введение в семинарском храме общего пения семинаристов, усиление проповеднического дела.
Перевод в Пермь на место ректора Духовной Семинарии о. Феофан воспринял не как повышение, а как продление того же образа жизни до времени, пока Господь Сам управит обстоятельства таким образом, что ему можно будет присоединиться к валаамской братии.
Простота и сердечность, отеческая забота о нуждах учащихся снискали архимандриту Феофану всеобщую любовь, несмотря на короткое время его окормления Семинарии.
Кроме ректорства, архимандрит Феофан несет церковное послушание председателя епархиального Братства трезвости.
За труды награжден орденом святой Анны III степени.
Несколько лет непрерывно отец Феофан поддерживает переписку с игуменом Валаамского монастыря, обсуждая вопросы, касающиеся молитвы, внутреннего делания. Он еще только стремится к иноческой жизни, к соединению монашества внутреннего и внешнего, а для Бога по смирению и чистоте уже достоин архиерейского звания…
|
Между тем, обстоятельства развивались непредсказуемо: указанный Синодом кандидат – епископ Сергий (Лавров) – так и не прибыл к месту своего служения, в Синоде же произошли изменения, следствием чего стало назначение этого архиерея в Туркестан. В связи с этим Преосвященный Андроник стал ходатайствовать перед Синодом о назначении на викарную кафедру ректора Пермской духовной семинарии архимандрита Феофана. «Поддержите это мое представление,– обращался он к архиепископу Новогородскому и Старорусскому Арсению (Стадницкому). – Хотя он [архимандрит Феофан] и недавно здесь, но академию кончил еще в 1892 году и с 1894 года в священном сане был законоучителем, а потом смотрителем и, наконец, ректором. И здесь сразу прекрасно повел дело. Надеюсь иметь в нем хорошего помощника». И Синод назначил архимандрита Феофана викарным епископом Пермской епархии. |
25 февраля 1917 г. в Крестовой церкви Архиерейского дома состоялось наречение архимандрита Феофана во епископа Соликамского и Чердынского, викария Пермской епархии, а на следующий день в Спасо-Преображенском кафедральном соборе города Перми – его епископская хиротония.
Хиротонию совершили: епископ Пермский и Кунгурский Андроник (Никольский), епископ Глазовский, викарий Вятской епархии Павел (Поспелов), епископ Барнаульский, викарий Томской епархии Гавриил (Воеводин), епископ Петропавловский, викарий Омской епархии Мефодий (Красноперов) и епископ Челябинский, викарий Оренбургской епархии Серафим (Александров).
|
Торжество незабываемое! «Открылись царские врата и из них вышли пять епископов при мощном пении воспитанников семинарии более чем в 100 человек». Звучал тропарь Первосвятителю Пермскому Стефану: «Божественным желанием, от юнаго возраста, Стефане премудре, разжегся, ярем Христов взял еси и людей оляденевшая древле неверием сердца, Божественное семя в них сеяв, евангельски духовне породил еси…» |
| В тот же день епископ Феофан написал об этом своему духовному отцу, настоятелю Валаамского монастыря игумену Маврикию: «Ваше Высокопреподобие, Высокочтимый о. Игумен! Сердечно благодарю Вас за Ваше радостное отеческое приветствие моего недостоинства с благодатью хиротонии в святейший сан архиерейства. Письмо Ваше было прочитано Преосвященным Андроником после торжества хиротонии в числе всех епископов, участвовавших на торжестве… Напутственный сим благословением, я был спокоен и, слава и благодарение Богу, все прошло благополучно…». |
Современники свидетельствовали о епископе Феофане как о великом молитвеннике и постнике. Простота, открытость, внимание его к нуждам людей были известны ещё со времен его ректорства в Пермской Семинарии. Владыку также знали как бесстрашного обличителя безбожия.
|
«Подумайте, какое тревожное время переживаем мы в борьбе за народную душу! Наша беспочвенная интеллигенция, оторванная от национальных основ жизни, став на ложный путь космополитизма, желает народ привлечь на свою сторону. Удобное и благовидное средство к сему найдено в просвещении народа чрез безрелигиозные школы, читальни, тенденциозные книжки, брошюры, газеты, чрез устройство таких же развлечений для народа с полным пренебрежением уставов Церкви, нарушением святости дней поста и праздников. Такое служение не есть служение русскому прогрессу и благу России, а есть, в сущности, служение всесильному еврейству, в руках которого беспочвенная и безродная интеллигенция служит послушным орудием. Оно-то и создало тот страшный гнет еврейства, который особенно сильно чувствуется в больших городах и составляет своего рода знамение времени. Наша русская задача отразить этих богопротивных врагов, явив миру Истинного Бога и истинную религию. В противовес такому движению… пастыри должны быть идейными вождями русского народа, способными как можно глубже внедрить в нем церковные и национально-патриотические убеждения». |
Местом пребывания викарного архиерея был определен город Соликамск, куда Преосвященный Феофан прибыл 12 марта 1917 г. и приступил к управлению викариатством. Канцелярия и резиденция Епископа находились в Свято-Троицком Соликамском мужском монастыре, настоятелем которого был назначен сам владыка Феофан. Кафедральным храмом стал Троицкий собор на главной площади Соликамска.
В течение следующих пяти месяцев епископ Феофан занимался объездом подведомственных ему приходов, совершая в них богослужения. Для организации управления обширной церковной территорией при викарии был создан пресвитерский совет из шести протоиереев.
Почти два года Владыка был незаменимым помощником управляющего Пермской епархией архиепископа Андроника.
7 – 8 июня 1917 г. они совместно совершили освящение величественного Крестовоздвиженского собора на Белой Горе.
8 июля 1917 г. владыка Феофан напутствовал на паперти кафедрального
собора женскую боевую дружину – «батальон смерти», численностью 114 человек, отправлявшуюся на фронт.
|
Женские «батальоны смерти» появились в Российской Армии в 1917 г. На исходе Первой мировой войны, когда целые полки отказывались ходить в атаку, вернуть чувство патриотизма и боевой настрой попытались женщины. Некоторые из них даже приняли участие в обороне Зимнего Дворца в октябре 1917 г. «Первую женскую команду смерти» в мае 1917 г. создала старший унтер-офицер Мария Бочкарева. Русская Жанна Д’Арк служила в армии с начала Первой мировой. Пример Марии Бочкаревой воодушевил многих. Женские добровольческие части стали формировать в разных городах, в том числе и в Перми.
Газета «Пермская земская неделя» в июле 1917 г. сообщала: «25 июля в Перми состоялись проводы женского батальона на фронт. Пермское земство собрало в его пользу 106 рублей». По тем временам сумма приличная. Как считают историки, скорее всего, пермячки пополнили женские части, которые были дислоцированы под Петроградом.
|
Во время пребывания архиепископа Андроника на Поместном Соборе в августе-декабре 1917 года и в январе-апреле 1918 года епископ Феофан исполнял его обязанности по управлению епархией.
В сентябре-октябре 1917 г. он укрепляет братию Белогорской обители, рукополагая в священный сан нескольких белогорских иноков: в сан иеромонаха – иеродиаконов Афанасия (Одегова), Иоанна (Новоселова) и Владимира (Жижина); в сан иеродиакона – монаха Виссариона (Окулова) и Матфея (Банникова).
Когда в октябре 1917-го из столицы пришли известия о государственном перевороте, епископ Феофан выступил с обращением через «Пермские епархиальные ведомости», призывая паству «хранить православную веру».
28 января 1918 г. в Перми был опубликован декрет СНК «Об отделении
Церкви от государства и школы от Церкви».
В знак неприятия декрета и протеста против воздвигнутого гонения на Церковь 4 февраля 1918 г. в Перми состоялся «небывалый по многолюдству и одушевленности крестный ход. Возглавил крестный ход святитель Феофан.
Во время крестного хода были произнесены речи. Пелись пасхальные песнопения. С хоругвями и иконами по оживленным центральным улицам прошло около 3 тысяч человек. По свидетельству очевидцев, из толпы раздавались голоса: «Большевики хотят разрушить православную Церковь, отнять у нас духовное утешение, изгнать священников, запечатать храмы. Они безбожники!».
Вернувшись в Соликамск, владыка Феофан продолжил своё стояние за Святую Церковь и всячески увещевал духовенство не проявлять молчаливую покорность насильникам и грабителям.
Когда в 1918 году волостной земельный отдел «просил» Троицкий монастырь в Соликамске прислать планы сенокосных лугов для дальнейшего их изъятия, владыка ответил: «…предстанет Страшному Суду Всемогущего Бога всякий, кто осмелится для чего-либо захватывать принадлежащие Церкви земельные угодья и какое-либо достояние Церкви Божией. Без разрешения власти архиерея, Преосвященного Андроника, не имею права разрешать высылать планы…»
В марте 1918 года неизвестные лица по всему Соликамску расклеили воззвания, призывающие к активному выступлению против большевиков. Текст воззвания был отпечатан на оборотной стороне церковных документов. Естественно, подозрение в подстрекательстве пало на духовенство.
4 марта 1918 года пастырское собрание соликамского духовенства во главе с благочинным Градо-Соликамского округа В. Извольским постановило: «Довести до сведения Соликамского Исполнительного комитета солдатских, рабочих и крестьянских депутатов, что духовенство, как раньше, так и теперь, находясь вне политики и каких-либо в этом роде выступлений, не могло даже и думать о таком в высшей степени гнусном поступке, тем более, что и со стороны Совета не было по отношению к духовенству каких-либо распоряжений, которые могли бы поставить духовенство в компромиссное к Совету положение. Посему духовенство с гневом отвергает провокаторское выступление со стороны темных личностей, просит Совет принять уверение в лояльности отношений духовенства ко всем гражданам без различия партийности и служебного положения».
Но епископ Феофан остался недоволен нейтральной позицией по отношению к советской власти своих подчиненных. Находясь в Перми, Владыка наложил на документах пастырского собрания следующую резолюцию:
| «Отцы и братие! С великой грустью прочитал я сей журнал пастырского собрания духовенства церквей г. Соликамска. Пастыри Церкви, служители «идеалам христианства» выражают «лояльность» всем гражданам без различия…, в том числе и проявившимся среди нас, к глубокому сожалению, людям, отторгшимся от единства веры с нами, насильникам и грабителям, наполнившим город наш грабежами и убийствами…Куда пошли 500 000, взятых у граждан г.Соликамска? Где хлеб, обещанный ими? …Нет! Не так должны были Вы ответить Комитету и населению на провокаторские обвинения 4 марта, расклеенные на улицах Соликамска. С негодованием отвергнув обвинение в том, что будто бы Вы призывали к вооруженному восстанию против бандитов и избиению их, Вы в то же время должны были, как пастыри, как соль земли, как свет мира, высказать свой нравственный суд насильникам и грабителям, выразить им свое негодование и порицание…Обращаюсь с сим призывом к иерейской совести всякого из Вас. Не посрамите моей совести пред Вами скорбящей «о вашем искушении от врага…». |
В заключение послания, пригрозив судом Патриарха, епископ Феофан благословил Благочинного вновь собрать пастырское собрание и вынести свое суждение.
|
14 марта, отвечая на вопрос о возможном захвате земель монастырей, епископ Феофан писал: «А на злобу и вражду к нам тех, кто оказался орудием Божиего наказания на нас, не будем отвечать тем же: будем молиться и за врагов, да простит им Господь, не ведят бо, что творят. Будем молиться и да укротит Господь ярость их на нас и силою молитвы и примером доброй христианской жизни нашей да преложит непримиримые сердца их к примирению и братолюбию».
|
15 марта 1918 года официально распущена Пермская духовная семинария; в этот же день ЧК заявляет себя как орган советской власти в Перми.
После возвращения архиепископа Андроника в Пермь с сессии Поместного Собора, епископ Феофан некоторое время служил в своей резиденции. Оба они были уже готовы к тому, что могут стать жертвами большевистского «террора».
Первым был арестован Владыка Андроник. Это произошло в ночь с 16 на 17 июня 1918 года.
.KfcznY.png)
Перед своим арестом владыка Андроник даёт письменное распоряжение своему викарию владыке Феофану «вступить в управление епархией в случае его насильственной смерти».
Кроме того, владыкой Андроником было оставлено распоряжение духовенству епархии – прекратить богослужения, кроме отпевания покойных и крещения младенцев.
Известие об аресте архиепископа Андроника всколыхнуло все население губернии. Священнослужители прекратили служить. Стихийно собравшиеся на улицах православные христиане требовали освобождения Архиепископа и проклинали большевиков. Но, опасаясь народного гнева, в ночь с 19 на 20 июня чекисты тайно расстреляли архиепископа Андроника.
В конце июня 1918 года, после ареста и казни священномученика архиепископа Пермского Андроника, владыка Феофан приехал в Пермь и принял управление Пермской епархией. Опасаясь бунта, большевики этому не препятствовали. Но не долго святитель управлял епархией. Власти организовали митинги, на которых обвиняли во всем духовенство и пугали верующих устрашающими резолюциями. Обстановка в Перми накалялась.
26 июня епископ Феофан отменил «забастовку духовенства», ставшую причиной ареста многих священнослужителей Пермской епархии.
6 июля 1918 года Патриарх Тихон подписал указ о перемещении на Пермскую кафедру епископа Волоколамского Феодора. Ожидая прибытия новоназначенного Правящего Архиерея, епископ Феофан продолжал управлять Пермской епархией. Вести епархиальные дела Владыке помогали протоиерей Шестаков и секретарь Желателев.
Именно в это время из северных уездов губернии стали поступать известия об арестах и казнях священников.
По самым скромным подсчетам, жертвами «красного террора» в 1918 году стали 19 священнослужителей Соликамского викариатства. Получая трагические известия, Владыка сердечно молился за арестованных и погибших.
…Протоиерей Александр Шкляев, диакон Александр Ипатов, священник Николай Орлов, – при каждом новом известии Владыка Феофан сердечно молился об упокоении погибших, о семьях и об осиротевших детях. И не только молился, в Усолье он служил панихиду по убиенному священнику, поминая его за службой как священномученика, а затем благословил сына батюшки принять сан, «идти за отцом».
Летом, и, особенно, в сентябре-октябре 1918 года уже повсеместно начались расстрелы и аресты священнослужителей, конфискации церковного имущества и обыски в архиерейском доме стали привычным явлением.
18 июля 1918 года, в канун Дня памяти пророка Илии, епископ Феофан за всенощной произнес слово по поводу ареста и убийства в г. Усолье большевиками священника Михаила Накарякова, после чего отслужил по нему панихиду.
За службой поминал его как священномученика. Затем он позвал к себе сына о. Михаила — Николая, служившего диаконом в Троицкой церкви Перми, и сказал: «В память отца-мученика будешь рукоположен в сан священника. Иди вслед за отцом». По свидетельству архимандрита Хрисанфа (Клементьева), настоятеля Свято-Троицкого Соликамского монастыря, именно этот случай послужил поводом для большевиков начать преследование епископа Феофана.
В конце лета епископ Феофан был арестован.
В сохранившихся материалах следственной комиссии правительства Колчака обстоятельства ареста и убийства большевиками Владыки Феофана выглядят следующим образом: «В сентябре 1918 г. к епископу Феофану пришел председатель Соликамской Земской управы Дмитрий Николаевич Антипин, скрывавшийся от большевиков, и ради спасения своей жизни просил назначить его куда-нибудь псаломщиком, на что Владыка согласился. Антипину был выдан определительный указ на службу. Но, к несчастью, он был кем-то опознан, и у него были отобраны выданные епископом Феофаном документы. Вскоре ЧК были арестованы помощники Владыки — протоиерей Шестаков и секретарь Желателев. Опасаясь применения к ним репрессий, епископ Феофан 17 октября 1918 г. по собственному почину лично отправился для объяснения в Чрезвычайную комиссию, откуда ему уже было не суждено вернуться. Он тогда же был арестован и содержался под стражей в Пермском арестном доме…»
|
В материалах дела сохранились показания Владыки Феофана, где он оправдывает всех причастных по данному обвинению: «Вышеупомянутые, доверяясь епископу, введены были в заблуждение, и нисколько не виновны в выдаче документа, тем более подписавшиеся за секретаря и делопроизводителя, посему прошу освободить протоиерея Шестакова, подвергнуть аресту меня, как виновного в выдаче ложного документа». И далее с истинно монашеским смирением полагается на волю Божью: «Но Бог поругаем не бывает – Мне, как епископу, видимо наказание Божие за ложь, недопустимую в лице Епископа, которому вверено блюсти Правила Святых Апостолов и Церкви духовно свято и нерушимо. Бог да будет мне судией в лице земного правосудия». |
Расследование, предпринятое правительством Колчака, показало, что 23 декабря Владыка был увезен из арестного дома под конвоем вместе с девятью заключенными, среди которых были белогорские монахи и один офицер. Перед уходом он всех благословил и у всех просил прощения.
… За несколько дней до взятия Перми белыми на лёд замерзшей Камы из тюрьмы доставили девять заключенных — епископа Феофана, трёх священников и пятерых мирян. Их всех не просто расстреляли — это было бы слишком гуманно для чекистов.
Епископа Феофана раздели донага, не поленились заплести его волосы в косички, связали их между собой, затем, продев в них палку, приподняли святителя в воздух и начали медленно опускать в прорубь. Затем медленно подняли, спустя полминуты вновь опустили в прорубь и вновь подняли над ней. Всё это зверство совершалось на глазах у многочисленных свидетелей — пасомых владыки, которые плакали и молились за своего любимого пастыря, но ничего не могли поделать из-за многочисленной чекистской охраны.
Палачи мёрзли. Пришлось сменять друг друга, а Владыка, покрывшись льдом, всё не умирал. Чекисты так продрогли, что уже сами не рады были продолжать пытку, но не доделать своё дело они тоже не могли. Глумление продолжалось более пятнадцати минут! Испытание для человека страшное! Не всякий мог бы вынести и десятой доли страданий, выпавших на долю епископа Феофана. Лишь когда толщина льда превысила несколько сантиметров, он отдал Господу душу.
После того, как город Пермь на время был освобожден от большевиков, неподалеку от архиерейского дома на Каме были обнаружены две проруби. Оставленные рядом (вероятно, специально) вещи – книга, принадлежавшая епископу Феофану, и скуфья одного из монахов, примерзшие ко льду осколки костей, многочисленные следы крови не оставляли сомнения в том, что здесь совершались расправы. Обнаруженные поблизости колья и оглобля свидетельствовали о том, что чекисты применяли излюбленный способ истязаний – топили после многократного погружения жертвы в ледяную воду. Не избежал этой участи и Владыка Феофан, в 1919 г. следственная комиссия признала этот факт «достаточно установленным».
К сожалению, нам ничего неизвестно о месте захоронения тела священномученика Феофана после завершения расправы над ним. Эту тайну и по сей день сохраняет Господь. Возможно, что мощи епископа Феофана были захоронены на территории Егошихинского кладбища, в братской могиле недалеко от Всехсвятского храма, вместе с другими священниками и монахами, замученными накануне освобождения Перми Белой Армией.
Память о замечательном святителе-мученике благоговейно сохранялась поколениями верующих пермяков.
На Архиерейском Соборе 2000 года в числе прочих новомучеников были причислены к лику святых епископ Соликамский Феофан (Ильменский) (священномученик) и с ним убиенные два священника и пять мирян. Их память совершается 24 декабря по новому стилю.
Источники:
- Голосъ совести № 3, 2003 г;
- Книга » СОБОР СВЯТЫХ, в земле Пермской просиявших», составитель монахиня Сергия (Королёва);
- СВЯЩЕННОМУЧЕНИК ФЕОФАН (ИЛЬМЕНСКИЙ), ЕПИСКОП СОЛИКАМСКИЙ (Этапы жизненного пути и христианского подвига), протоиерей Алексей Марченко,преподаватель Пермского Духовного Училища, кандидат наук».
Фильм Свещенномученик Феофан (Ильменский), епископ Соликамский
Фильм Соликамского ТВ повествует о последних днях служения на Соликамской земле священномученика епископа Феофана, зверски замученного красноармейцами 24 декабря 1918 года.
Репортаж на Царьград ТВ